(no subject)

Пройдут Херувимы — салют Мальчишу.
Пройдут Серафимы — салют Мальчишу.
Начала, Престолы и Власти пройдут —
Осанну возносят и песни поют.
Господства и Силы хваленья приносят
В последнюю осень. В последнюю осень
Татьяна Онегину пишет письмо
Про то, что не может смотреть на дерьмо.

Катехизическая беседа

Батюшка сказал аудитории:
— Христос-то, Христос пришел не к праведникам! А к грешникам! К грешникам пришел Христос. Понимаете, как это здорово? Не к идеальным людям, а к нам, грешным Христос пришел.
— То есть можно не напрягаться и оставаться такими, какие мы сейчас? — обрадовалась аудитория. — И Христос все равно будет с нами?
— Ну нет, — сказал батюшка, — это вы меня однобоко поняли. Надо исправляться, конечно же. Каяться. Трудиться. Падать, вставать, опять падать и опять вставать. А то Христос увидит, что мы так и хотим в грешниках остаться, да и уйдет от нас.
— К кому уйдет? К праведникам? — прищурилась аудитория.
— Ну... К другим грешникам.
— К хорошим, праведным грешникам, да? Нет, это фигня какая-то! В чем тогда фишка, если вашему Христу все равно нужны праведники? Он не приходит к грешникам, он приходит к праведникам. Только не к настоящим, а к будущим. Но если он чует, что грешник не поменяется, то он теряет к такому интерес. Так?
— Ну конечно. Ведь Христос ищет себе подобных, а он праведен.
— А тогда нефиг говорить, что он пришел к грешникам!!!

Утренний чай

Никто в мире не ответствен за свои поступки. Индивидуальная свобода призрачна и при ближайшем рассмотрении оказывается состоящей из множества автоматических функций, чьи сложные сочетания и создают иллюзию уникального свободного индивида. Поэтому обижаться не на кого — ни на земле, ни на небе. Остается просто ждать, когда эта глупая вселенная, наконец, проиграется до конца, и игла соскочит с пластинки. Тогда и наступит настоящее, неощутимое и непознаваемое сейчас бытие.

Шкатулка

Президент подарил Патриарху на день рожденья федоскинскую шкатулку. А Папе — икону. Шкатулка со стилизованной "под народный промысл" росписью — кич по определению. Тем более, что сюжет росписи — храм, Успенский собор Сергиевой лавры. Духовное, адаптированное "под федоскино", вылизанное и залакированное — сугубый кич.
Икона же, как бы ни была она написана, кичем быть не может, даже если она произведена в Софрино. Не тот жанр. Можно говорить о кошмарном исполнении или бредовой иконографии, но сам иконный жанр исключает кич.

Кремлевская шкатулка была, как известно, представлена в двух форматах — портативном и монументальном. Первый вариант был презентован Патриарху, второй — всем жителям столицы.

Символическое значение шкатулки, ларца неоднозначно. Возможно, в данном случае важно, что ларец пустой. А может быть, шкатулка обозначает глухую камеру, темницу, в которую даритель может заключить того, кому он преподносит этот дар.

Паяц

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И белолицый черный мим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих очей коснулся он.
Разверзлись черные глазницы,
Как две разбитые бойницы.
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил смех и стон:
И внял я неба гоготанье,
И тяжкий скрип небесных сфер,
И плач погасших люцифер,
И бога-слова умиранье.
И он к устам моим приник,
И вырвал бедный мой язык,
Прекраснодушный и невинный,
И жало мертвыя змеи
В уста раздранные мои
Вложил рукой неощутимой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И камень с холодом и льдом
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И тонок глас ко мне воззвал:
«Восстань, паяц, пляши, кривляйся,
Исполнись бездною моей,
Твори кощуны, насмехайся —
Сомненье сей в сердцах людей».

Пришел человек на исповедь

Пришел человек на исповедь. Грузный, красный, с тяжелым взглядом.
— Мне выговориться нужно. Чувствую — если не выговорюсь, скоро к земле пригнет меня.
— Во врачебницу пришел еси, — кротко сказал батюшка, — да не... не не ис... не неис-це-лен!.. отыдеши.
Это был очень хороший, добрый батюшка.
И человек начал исповедоваться. Прошло полчаса, час, потом из-за соседней шестнадцатиэтажки выплыл великолепный белый Юпитер размером с елочный шар. Прихожанин все говорил. Уже исчезла его грузность, стал он как-то стройнее и выше. Краснота ушла с помолодевшего лица, а взгляд стал пугливым и грустным. Он продолжал говорить.
К утру рядом со спящим на скамейке священником стояла призрачная, невообразимо тонкая фигура. Руки и ноги ее были не толще кадильной цепочки, а голос тихо шелестел, словно невыключенный душ в закрытой ванной. Наконец, видение прошептало:
— Поше... как ше хрш... — и исчезло совсем, испаряясь по направлению к еле угадывающимся дымящимся губам. Через минуту пропали и они.

— Он по... покинул этот мирл с рл... с рла-дость-ю! — громко сказал совершенно косой священник, обращаясь к висевшему рядом образу святителя Луки Войно-Ясенецкого.

И тяжело упав спиной на беленую стену, осел на пол и громко, надрывисто захрапел.